19 декабря 1873 года император Александр II одобрил инициативу министерства внутренних дел по преобразованию Бессарабской области в губернию. Значимость этого события выходит далеко за пределы Днестровско-Пруто-Дунайского региона, поскольку предопределяло упразднение Новороссийского генерал-губернаторства, произошедшее в 1874 году
Со времени учреждения первого российского генерал-губернаторства в Северном Причерноморье в 1775 году во главе с Григорием Потёмкиным царские наместники объединяли в своих руках военную и гражданскую власти в регионе. Такое объединение было особенно целесообразно на окраинных территориях империи, где была велика вероятность военных действий.
Второе генерал-губернаторство, ставшее официально именоваться как "Новороссийское" было образовано в 1802 году. Изначально в него вошли Херсонская, Екатеринославская и Таврическая губернии. Как признавался сам император Александр I наместничества являлись противовесом "всевластию министров". Последние обладали огромными полномочиями как в центре, так и на местах. Непосредственное же подчинение генерал-губернаторов монарху создавало баланс между отраслевыми и территориальными органами власти.
Поскольку руководство генерал-губернаторством было возложено на градоначальника Одессы Ришелье, то именно "Южная Пальмира" стала его административным центром.
С 1822 году генерал-губернаторство стало именоваться "Новороссийским и Бессарабским" благодаря объединению в одних руках управления наместничеством и Бессарабской областью. Первым чиновником, руководившим обоими субъектами, являлся Иван Инзов. В 1823 году его сменил Михаил Воронцов, который принялся "сшивать" автономную область с основной частью генерал-губернаторства.
В 1828 году его стараниями был упразднён частично избираемый молдавской знатью Верховный совет области. Региональные органы власти переходили на русский язык делопроизводства, стали руководствоваться в основном общероссийским законодательством. Имперский Сенат превратился в высшую судебную инстанцию для региона, а ключевые должности в административном аппарате области занимали русские чиновники, среди которых было значительное число отставных военных. Таким образом Воронцов стремился преодолеть высочайший уровень коррупции, доставшийся Бессарабии в наследство от османского владычества.
Поистине, революционное значение имело упразднение в 1830 году по инициативе генерал-губернатора Днестровской таможенной линии и включение Бессарабии в единое экономическое пространство империи.
Унифицирующее воздействие новороссийских властей на Бессарабию основывалось на новом видении роли генерал-губернаторств в правление Николая I. Секретный комитет, учреждённый в декабре 1826 года монархом из числа опытных сановников (в том числе Виктора Кочубея и Михаила Сперанского), высказался за сохранение генерал-губернаторств преимущественно на окраинах империи с преобладанием нерусского населения.
Как отмечает кандидат исторических наук Юрий Злобин, такой подход означал, что главной задачей наместничеств "стала инкорпорация управляемых ими территорий в общеимперское государственно-административное пространство".
Данная политика, воспринятая Александром II, предусматривала последовательное административно-правовое обустройство, социально-экономическое и культурное освоение, а также налаживание многосторонних связей "нерусских" провинций с соседними территориями и административными центрами империи. Завершала этот длительный процесс, как отмечает Злобин, "культурная русификация местного населения". Последняя означала распространение русского языка, культуры, формирование лояльного отношения к российскому престолу.
По мере решения этих задач генерал-губернаторства как правило упразднялись. К примеру, Белорусское и Харьковское (бывшее Малороссийское) генерал-губернаторства перестали существовать в 1856 году. Завоевание Туркестана, напротив, привело к учреждению в 1867 году Туркестанского генерал-губернаторства. Затем произошло упразднение Новороссийско-Бессарабского генерал-губернаторства, в 1786 году – Прибалтийского. В правление Александра III ушло в историю Оренбургское и Западно-Сибирское генерал-губернаторства, а при Николае II – Виленское.
Ключевая роль в экономико-культурной интеграции Бессарабии в Российскую империю играла Одесса. Обустройство в ней глубоководной торговой гавани, введение режима "порто-франко" превратило главный город Новороссии в центр притяжения для бессарабских производителей зерна. Учёба в одесском Новороссийском университете являлось заветной мечтой для молодых элитариев Пруто-Днестровья. Многие из её представителей закончив одесскую "альма-матер" служили в администрации генерал-губернатора. Наконец, причерноморский город являлся средоточием научной, культурной, церковной жизни.
Именно в Одессе многие бессарабские молдаване, болгары, греки, армяне приобщались к российскому мировоззрению. Тем не менее имперское правительство даже в начале "Великих реформ" XIX века продолжало смотреть на бессарабские элиты с опаской. Вероятно, сказывались довольно бурные события первого десятилетия после присоединения региона к России (1812 год), когда местное боярство конфликтовало с губернаторами и активно отстаивало свою автономию.
Показатель тому – отсутствие области в числе административных единиц, попавший в "первую волну" внедрения земских органов.
В 1865-66 земства были открыты в 27 губерниях европейской части России. В Новороссийском генерал-губернаторстве первой такой чести удостоилась Херсонская губерния (1865 год), затем наступил черёд Екатеринославской и Таврической губерний (1866 год).
Между тем бессарабская знать также проявляла интерес к этой форме местного самоуправления. Осенью 1866 года предводитель бессарабского дворянства Николай Крупенский обратился на имя министра внутренних дел с просьбой распространить земскую реформу и на Днестровско-Пруто-Дунайский регион. Он указывал на то, что земство могло бы помочь в развитии транспортной сети, учреждении земского банка, переложении натуральных повинностей в денежные. Крупенский обращал внимание на значение такого шага в распространении позитивного имиджа России в сопредельных государствах, гарантируя, тем самым, абсолютную лояльность бессарабского земства центральной власти.
Указ об учреждении в Бессарабской области земских учреждений был издан в ноябре 1868 года. Открытие же земств в Кишинёвском, Оргеевском, Бельцском, Сорокском, Хотинском, Бендерском и Аккерманском уездах, а также губернского земства состоялось в следующем году.
На них возлагалось заведование делами, относящимися к "местным пользам", как-то: народное образование, медицина, пути сообщения, меры по улучшению экономического благосостояния крестьянского населения, попечение о сельском хозяйстве и местной промышленности. Для осуществления своих полномочий земства получили право взимать местные земские сборы.
Общее число гласных (депутатов) в губернском и уездном земствах Бессарабии во время их создания составляло 353 человека. При всех изъянах земского самоуправления в истории региона это был первый опыт массового и регулярного участия представителей сословий в публичном управлении. Поэтому не удивителен ажиотаж, возникший вокруг формирования земств в среде наиболее образованной части населения – дворянства.
Представители "благородного сословия" всеми правдами и неправдами стремились попасть в земские органы. Если в 1869-72 годах в уездных земских собраниях дворяне составляли примерно 44,7% от общего числа гласных, то в 1876-78 годах их доля выросла до 50%. Такие изменения происходили за счёт избрания дворян вопреки официальному запрету от курии сельских обществ (крестьян).
Отечественная историография привыкла смотреть на "засилье помещиков" в земствах сугубо негативно. Мы же приведём оценку современного румыноязычного историка из Молдавии, доктора политологии Серджиу Роговицы, весьма критично относящегося к российскому управлению Бессарабией в XIX веке.
По его справедливому мнению, бессарабские земства могли превратиться в центры продвижения национальных (прорумынских) идей или же встать на сторону российских властей. Не без сожаления Роговица отмечает:
"Изучение деятельности земства в Бессарабии показывает, что они были средством русификации, особенно бессарабской знати. (…) При всех своих достоинствах в области местной экономической деятельности, земства, однако, были послушным инструментом, умело используемым российскими властями для достижения своих целей в регионе".
Такие выводы вполне справедливы. С первого дня своей работы и до упразднения румынскими властями в 1918 году земские органы энергично включились в развитие местного хозяйства и социальной сферы. При этом они стали ареной бескомпромиссной борьбы дворянских партий. Однако ни одна из них не ставила под сомнение российский суверенитет над краем, не допускала даже гипотетической возможности отторжения Бессарабии в пользу формирующейся по соседству Румынии.
Первая трёхлетка бессарабского земства (земские собрания избирались на три года) показала абсолютную политическую благонадёжность местных политических элит с точки зрения Петербурга. "Культурная русификация" явно достигла своих целей, поэтому регион мог перейти на общероссийские административные стандарты.
Так и произошло при образовании Бессарабской губернии, после чего Новороссийское генерал-губернаторство вскоре ушло в историю. Правда, не бесследно, так как военно-административная сфера ответственности последнего наместника Павла Коцебу определила границы возникшего в 1862 году Одесского военного округа (командовавшего округом до 1874 года). Этот округ просуществовал до распада Российской империи, а потом был возрождён в Советском Союзе.
