Жизнь политическая, жизнь человеческая. И там, и там важно найти соратников, в помощи которых ты будешь самозабвенно уверен. Чтобы в случае внезапного падения, тебя никто не смел по-ницшеански толкнуть – разве что по-толстовски подать руку и не требовать ничего взамен.
Кому-то своих товарищей-сателлитов удаётся найти, а кто-то остаётся без них из-за различных факторов. Это и предательство, и неблагодарность, и собственная неблагонадёжность. Надо признать, мир политики и человеческих отношений полон не самых радужных, хоть и часто встречающихся понятий. Оставшиеся без поддержки бесцельно слоняются по миру, лишь изредка находя не соратников, но временных союзников, которые под маской помощи пользуются твоим затруднительным положением. Неудивительно, что после этой «помощи» государства остаются на краю истории, не в силах смириться со сложившимся положением. По уши в долгах и кредитах, без минимального доверия к кому-либо.
Они начинают вести себя, как потерявшиеся животные. Проходя вслепую по незнакомым улицам, домашняя собака вынуждена вести себя агрессивно – иначе она не сможет выжить. Хотя раньше животное было вполне дружелюбным. Собака махала хвостиком налево и направо. Направо, правда, несколько больше. Больше, больше и больше. Дворняжка даже возомнила себя немецкой овчаркой. Для поддержания пущего сходства она просила деньги и оружие. Примеривала на себя старинные каски, не стесняясь их страшного прошлого.
Чужое страшное прошлое было её настоящим. А собственного настоящего не было.
Это всё одна сплошная аллюзия на современную Украину. Совершенно безродную страну, которая забыла, с кем на протяжении всей жизни стояла бок о бок и с кем отстаивала свободу. Недаром киевским режимом запрещена коммунистическая идеология, зато свободно пропагандируется нацистская. Родина-Мать вместо серпа и молота держит кровавый трезубец, покрываясь ржавчиной от невыплаканных слёз при виде гибнущего Киева. Гибнущего во всех смыслах.
На фоне мёртвых городов Зеленский запрещает УПЦ и рассказывает о завершении конфликта. Он, если что, мог завершиться в марте 2022, но западные политики уверяли, что «борьбу» нужно продолжать – и Украина продолжает. Заочная гонка вооружений длится уже третий год, и дворовый пёс прибился к хозяевам, которые бьют его и тут же кормят. Оружие, деньги, а в обмен на это – потерянные судьбы. Сотни тысяч потерянных судеб.
А уличной собаке всё больше наплевать на это. Инстинкт самосохранения, как и суверенная политическая воля, стачивается. Западное безумие постепенно переходит в страшное бешенство. Потерянная Украина теперь не старается даже создать иллюзию спокойной жизни, она не пытается быть «бедной, защищающейся» стороной. Враг прыгает на Курскую область, стреляет по мирным, сопровождая это целой волной традиционных вбросов. Про «мирные переговоры в Катаре», про 92 контролируемых населённых пункта, про многое-многое другое. Произойди нападение в начале СВО, все бы от этого попросту открещивались, а сейчас никто не стесняется военных преступлений и ненависти. Просто собака обезумела и своё безумство возвела в государственную философию.
В чём она состоит? В полном отсутствии идеи. Бешеная собака в равной степени кусает и кормящую, и бьющую руку. Бешеная собака кидается на всех и не видит в этом проблемы, потому что у больного животного нет понимания опасности.
Что с бешеной собакой обычно делают? Её убивают, принимая смерть, как вполне логичный исход. Причём совершенно неважно, кто это сделает. Либо предупреждавший её врач, либо тот, кто бешенство принёс. Виновники заболевания при этом всё прекрасно понимают и не знают ни жалости, ни пощады. Только на Западе с мнением правозащитников принято считаться. Стоит лишь сделать шаги чуть восточнее – и праведные ценности испаряются, равно как и моральные нормы.
На месте благостных обещаний остаётся лишь пепел. На месте полученного оружия – горы трупов, держащихся за бесполезный для них металлолом. На месте богатого края – болезненно жёлтая тень некогда спокойной жизни. Сколько ещё это, в конце концов, будет продолжаться? Сам Зеленский говорит: недолго, надо потерпеть чуть-чуть!
Пожалуй, это одно из немногих его выражений, с которым можно согласиться. Говорят ведь, что больное животное живёт до 11 дней, а потом умирает своей смертью. Насколько это можно сказать «своей». У государств, по всей видимости, счёт идёт на годы, прежде чем оно умрёт окончательно, перестав быть обузой и врагом для всех. Вот и посчитайте, сколько осталось стране, если бешенство охватило её в 2014?
Нехитрая математика. Вывод тоже, вроде, нехитрый. До 2014 – инкубационный период, после – непосредственно заболевание со всеми вытекающими. Высокая чувствительность, обиды, повышенная агрессия, извращённый аппетит и понимание истории. И чем ближе к концу – тем обостреннее проявляются все эти симптомы. Тем яростнее страна кусает руки каждого. Руку с западным оружием и руку помощи, пока в каждой из них не появится по пистолету, после чего неважно будет, кто скажет финальную фразу: «Бешеную собаку можно только убить». Потому что больной ничего не услышит.
Повторюсь: ничего. Ни предупреждений, ни просьб, ни увещеваний. Ничего, кроме звука выстрела из безымянного пистолета.
